Я же вспомнила, что ещё процитировать хотела. Сама, правда, толком не знаю, к чему это...
Когда мы уходили, я отозвал Демида в сторону и рассказал о своих сомнениях. О точках добра на плоскости, которая рассекает сумрачные пространства Озма. А с кем еще я мог поговорить про такое? Демид слушал серьезно. И серьезность была настоящая, со спокойным таким разумением. Потом он сказал:
— Мысли у тебя интересные. Мой друг Федя любил говорить про такое... Но почему ты думаешь, что все точки добра лежат на одной плоскости? Может быть иначе. Они на разных уровнях, но соединяются особыми линиями — связями понимания и доброго взаимодействия... И, может быть, эта конструкция создает жесткий каркас.
—Зачем?
— Он как бы распирает пространство мрака, борется с Озмом. Не дает ему сплющить, раздавить нас всех... Непонятно, да?
Если бы кто послушал со стороны, решил бы, наверно, что рассуждают два сумасшедших. Но мне было понятно. Я прикрыл глаза и увидел желтые шарики-огоньки, соединенные будто бы стеклянными спицами. Похоже на модель кристалла. И на эту хрупкую конструкцию со всех сторон давила липкая и густая, как гудрон, тьма. Прозрачные спицы дрожали и еле слышно звенели. Выдержат?
Господи, выдержат?!
— Может быть, я рассуждаю примитивно, — сказал Демид, — но мне кажется так: чем больше добрых дел, тем прочнее этот каркас. Тем больше надежды...
— Но я-то при чем? — тихо спросил я. — Как я там оказался? Там... в этом каркасе... должны быть только хорошие люди. Крепкие...
— А ты чем плох?
“А я трус. И вообще... столько всего на душе. Все вспомнишь, так не отмоешься. Столько пакостных мыслей, что никому не расскажешь. И сны всякие дурацкие... И шкурник я: о себе в тысячу раз волнуюсь больше, чем о других. Отца с матерью не пошел даже на вокзал провожать, когда уезжали в Подмосковье: помахал из окошка и помчался к Стебельковым”.
Я не стал, конечно, каяться перед Демидом, только пожал плечами. И он опять все понял.
— Ты, Алька, хорош тем, что соединил многих. Смотри, ведь благодаря тебе сошлись в одну компанию такие разные люди: Гошка с Николкой, Настя, Вячик, Ивка... И Арунас вот теперь... И в театре у нас вы все оказались благодаря тебе...
— Вот уж нет! Это благодаря Николке!
— Николка — это следствие, — усмехнулся Демид. — А причина в тебе.
Это было уже совсем непонятно. И я полушутя огрызнулся:
— Причины и следствия часто перепутываются.
Демид не возразил, только растрепал мне волосы.
В. Крапивин, "Бабушкин внук и его братья"