* * *

[catpath]

Йолли хотела, чтобы я вывесила и здесь тоже, а раз писалось по её заявке, не могу отказать. )

* * *

Праздник для всех

Над площадью тысячного (или уже миллионного?) по счёту города на пути медленно кружился снег, опускаясь на плечи статуй в фонтанах. Фонтаны, конечно, не работали, но некоторые прохожие всё равно бросали монетки в глубокий снег, по традиции надеясь вернуться. Керлен не бросал, хотя ему-то можно было не жалеть мелочи - просто не было места, куда бы он возвращался, однажды уже побывав.
В этот день город отмечал какой-то большой праздник и был по-праздничному беззаботен и добродушен. Керлен любил такие дни: ему нравилось, когда даже незнакомые люди могут легко, не смущаясь, улыбнуться друг другу, пожелать доброго здоровья и большой удачи, или хотя бы просто побыть чуть более приветливыми и вежливыми, не чувствуя груза усталости. Жаль было только, что для этого им обязательно нужен праздник; вот если бы всегда так, если бы что-то могло каждый день объединять их... а впрочем, что уж там.
- Простите, пожалуйста! - раздался рядом звонкий девчоночий голосок. - Вы мне не поможете?
Керлен обернулся; он успел встревожиться, но потом понял, что голосок был вполне весёлым - значит, ничего страшного не произошло.
Ему махала рукой невысокая девочка лет пятнадцати в ярко-голубой пуховой куртке и синих джинсах; снег ложился на её меховой воротник и на светлые волосы, выбившиеся из-под шапки. Рядом с ней стояли ещё несколько девочек - то ли ровесницы, то ли чуть постарше.
- У леди что-то случилось?
Девочки захихикали, в том числе и та, что его звала; Керлен только после этого вспомнил, что в этой стране такое обращение не используют, и хотел извиниться, но, к своему облегчению, не заметил на лице незнакомки обиды и просто растерянно пожал плечами.
- Случилось, - кивнула она. - Они меня в команду не берут. Говорят, что тогда их будет двое, а нас трое.
Она сначала указала взглядом на двух подруг, стоявших рядом чуть дальше от остальных, а потом втиснулась между двумя другими девочками и уцепилась за их руки.
- В команду, значит? - задумчиво переспросил Керлен. - Для каких же целей?
Вместо ответа она присела, зачерпнула из ближайшего сугроба горсть снега и, торопливо слепив из неё комок, подпрыгнула и бросила, как в баскетбольную корзину, одной из подруг в капюшон. Та взвизгнула и хотела поймать её за руку, но она увернулась и спряталась за Керлена.
- Ясно, - он рассмеялся, и девочка закивала. - Ну что ж, я не могу в таком случае тебя бросить.
- И-и-и! - она захлопала в ладоши, а потом получше натянула перчатки. - Вот. Меня зовут Лори. Ну, то есть Лариса, но это ску-учно!
Она по очереди представила подруг. Отдельно держались Марина и Катьхен, первая - сосредоточенная, напряжённая, будто всё время настороже, вторая - та, что смеялась громче всех, и к ним же переметнулась бойкая, похожая на мальчишку Рая. С Лори осталась Алиса, так закутанная в длиннющий шарф, что Керлен даже не сразу разглядел её лицо.
- Кирилл, - сам он назвал имя, наиболее подходящее для здешних мест и в то же время похожее на настоящее. - Очень приятно.
Первой начала Катьхен, просто быстро проведя ладонями по рассыпчатому снегу - он полетел в разные стороны, как брызги воды. Марина в это время аккуратно лепила снежок - и под боевой клич Раи запустила им в Лори. Та с визгом отскочила в сторону и, отсмеявшись, схватила Керлена за воротник и повернула лицом к себе.
- Значит, так, - она погрозила ему пальцем. - Помочь обещал. Говоришь, как рыцарь. Так что давай, думай, что я принцесса, и защищай меня.
Несмотря на сильный ветер, бьющий в лицо, Керлена бросило в жар.
Когда-то ему говорили, что через пару веков все эти Альбины, Эмили, Марьи, Сюзанны станут для него на одно лицо, и он будет забывать имена уже через несколько минут после того, как в последний раз обернётся очередной новой знакомой вслед; ему втолковывали, что нового для него вообще ничего не останется, и каждый жест, каждое слово станут казаться ему тоскливыми, как строчки из плохого стиха. Он должен был выбрать, пока эта тоска не подступит, иначе она не подпустит его близко ни к кому больше.
А он почему-то различал их. И запоминал – не всех, конечно, но случалось; бывало и так, что у иных совпадут имена, а он всё равно знает, что у первой были золотистые волосы, а у второй – тёмно-русые, первую он впервые увидел в слезах, одну, посреди оживлённого карнавала, с яркой маской в руках, вторую – на школьном дворе в воскресный день, и тоже одну, но не плачущую, а задумчиво смотревшую на то, как ветер уносит пушистые семена одуванчиков.
На этот раз имена были снова знакомы ему. Слишком знакомы.
- Ну ты, Лорь, и жучи-иха... – задумчиво протянула Алиса. – А не кажется ли тебе...
- Не надо, - быстро сказал Керлен. – Простите, что перебил, но... не стоит. Сегодня же праздник, верно? Я могу сделать подарок...
Принцессой могла стать любая из них. Кое-кто, пожалуй, поначалу мог бы быть не против: вот Алиса снимает шарф и бросает его сверху на стоящие на ближайшей скамейке сумки, поворачивается к Керлену, поправляет прядь; Катьхен – нет, всё-таки лучше Катерина – стала ещё громче смеяться, особенно когда в него попала снежком Марина. А вот сама Марина...
- А вы, кстати, турист, да? – спросила она. – Ну, видно же, вы тут как будто потерялись... Откуда приехали, издалека?
Она хочет поддержать разговор – из соображений той же праздничной вежливости, а на самом деле обижена на подругу, что та позвала кого-то незнакомого; поглядывает на поглощённую всеобщим весельем Катерину – и не спускает с неё глаз. Она важнее. Она дороже. Чтобы никто не обидел.
Керлен улыбается ей. Праздник для всех.
- Издалека, - он махнул рукой. – Да и ненадолго...
- А чего не говоришь? – притворно возмутилась Лори. – Из Бобруйска, что ли?
Она целится снежком в Раю, опасливо высовываясь из-за плеча Керлена.
- Пф, - Марина ещё хмурится, но ей уже постепенно становится спокойнее. – Баянище.
В отличие от остальной компании, Рая не визжит, а заливисто смеётся – тоже совсем по-мальчишьи; она прищуривает один глаз, тоже целится (а Лори хихикает и прячется), отводит руку назад для броска, но резко меняет направление и кидает снежок не в Лори, а в Алису.
- Это что ещё было?!
- Мужская солидарность, - она понижает голос и делает его грубее, её подруги снова хохочут. – Между прочим, из-за этой козы ты весь в снегу, а сам даже в ответ напасть не успеваешь!
Керлен развёл руками и стал стряхивать снег с куртки; снег попал и за шиворот и уже начал таять, а пальцы ныли от холода, но Керлен был даже рад – он каждый раз вспоминал, что мог вообще перестать чувствовать.
У Лори зазвонил мобильный, и она, подняв руки вверх и сказав, что временно оставляет команду на Алису, отошла к скамейке, где лежали сумки. Торопливо с кем-то поздоровалась, перекинулась парой слов и убрала было телефон в карман, но потом достала и стала теребить в руках, поглядывая на Керлена.
Он сделал вид, что не заметил.
Альбины, Эмили, Марьи, Сюзанны, Раисы, Екатерины... Лори. Сколько веков уже он пытается не повторить своих ошибок?
Тогда он думал, что нашёл её; вот она, говорил он, та, которая станет Принцессой, та, с которой можно основать королевство, и она будет создавать красоту, а он – защищать её, и она сможет не бояться, что смерть разлучит их, ибо они, как и красота, станут вечны. Её звали Лори - Лорена, и она не приняла его; она смотрела с жалостью, а потом исчезла. И он ждал её, опустившись на колени там, где они виделись в последний раз, и знал, что не сможет умереть, даже если останется в этом месте на сотню лет. Она вернулась. А потом исчез он, потому что побоялся увидеть её смерть, зная, что она не примет вечной жизни.
Я бежал от тебя, Лори, а теперь явилась другая ты и бежишь за мной. Как...
Её звали Александра, и он улыбался ей, он смеялся вместе с ней и вновь думал, что нашёл принцессу; он не вспоминал больше о Лори-Лорене, а Александра говорила, что дождалась его, что он подарит ей вечность. И улыбалась. А он говорил ей: «Счастье для всех, правда, Александра? Мы устроим счастье для всех».
Но ведь я твоя принцесса, отвечала она. Я твоя принцесса, а ты оглядываешься по сторонам, оглядываешься назад, надеешься на что-то иное в будущем. О чьём счастье ты думаешь, Керлен?
А потом она сказала, что умрёт одна.
- Темнеет уже, - осторожно заметила Катьхен. – Меня дома прибьют, если я опять к ночи вернусь.
- Да тут до дома два шага! – фыркнула Лори. – За пять минут по дворам добежим!
Марина сказала, что не побежим, потому что на морозе бегать холодно. И что она с Катьхен в таком случае уйдут сами. Лори притихла.
Керлен раздражал Марину – но сам он готов был поблагодарить её от всего сердца.
Пора обрывать нити. Никакой связи. Общий смех, чуть учащённое биение сердца. Пожать друг другу руки, на миг задержать пальцы. А потом – вспоминать, улыбаясь. Как тёплый летний день, когда с погодой особенно повезло. Как яркую бабочку-однодневку с тонкими крыльями. Как сидевшего рядом случайного попутчика – когда-то были кареты, но поезда, пожалуй, Керлену нравились больше. Тонкая грань беззаботности, которую нельзя переступать. Керлен всегда отмечал её – успел научиться. Просто сегодня слишком празднично...
Он всё-таки поблагодарил Марину, сдержанно и «за время, вместе проведённое», когда провожал их с Катьхен до подъезда – оказалось, что они живут в соседних квартирах. Рая таки умчалась сама, сказав, что ей тут «вообще два шага»; с Лори и Алисой они шли до метро.
- И всё-таки, с какой Луны ты свалился? – не выдержала Лори. – Странный какой-то.
Алиса сказала ей, что она хамка. Керлен расхохотался.
- Какая разница-то? Завтра уже в поезде буду. Если билет не потерял...
Не потерял, конечно, потому что ещё не купил; ещё предстоит прийти на вокзал, бросить взгляд на расписание и назвать кассиру город с каким-нибудь смешным названием. Поезд – это, конечно, роскошь, ведь на самом деле у Керлена столько времени, что можно бесконечно идти по городам, деревням, да хоть по мирам. Пока ты на одном конце планеты – другой уже меняется неузнаваемо, и в стране, которую ты видел полвека назад, чувствуешь себя так, словно и не был тут вовсе.
Ты меня не жди тут, Лори. И ты, Алиса-Александра, тем более не жди. Не хмурься обиженно, смотри, праздник же, и ты красивая, и обе вы красивые, как этот вечер... Последние слова он произнёс вслух и снова сам же рассмеялся.
Дети. Такие дети. И сам он ребёнок, который выглядит лет на двадцать и встречает зиму в трёхсотый раз.
За Лори и Алисой закрылись стеклянные двери; Керлен долго не отворачивался и смотрел на пёструю толпу, а потом спустился в переход. В переходе курили, продавали какие-то сувениры – центр города! – и поёживались от холода.
Праздник кончается, а две принцессы сейчас едут в поезде по тёмному тоннелю и болтают о новом знакомом. Ни одна из них не назовёт его по настоящему имени; тысячи дней – тысячи имён. Тысячи крошечных королевств – для каждой.
Керлен закашлялся от едкого сигаретного дыма и поднялся по лестнице, выходившей к автобусной остановке.