* * *

[Hellin]

Вот честно, я с себя фигею. То по заявке на фанфик мне хочется писать оридж, то вот на заявку с ориджинал-феста мне явно увиделась история Шион и Мион из Higurashi no Naku Koro ni. Ну вот и... написалось. Не знаю, кому оно надо и кто ещё знаком с фэндомом, кроме Йолли, но должно же оно быть где-то выложено?

Название: Туман.
Фэндом: Higurashi no Naku Koro ni.
Рейтинг: PG-13 точно наберётся.
Жанр: мистика, сюр, почти что сонгфик на песню Flёur – Формалин.
Пейринг: намёки и упоминания – Кеичи/Мион, Кеичи/Шион, Сатоши/Шион.
Размер: мини.
Предупреждение: сны, галлюцинации, смерть персонажей, спойлеры к одной из арок, если эти спойлеры возможно понять.

На Хинамидзаву спустился туман, такой туман, что невозможно было разглядеть даже собственные руки. Он пробирался в окна, в двери, в самые глубокие щёлочки, проник в школу, в каждый дом в деревне, не остановившись даже у поместья Сонодзаки. Или даже наоборот: он сгустился вокруг него настолько, что казалось, будто он и зародился там, будто его натравили на жителей, выпустив из глубокого тёмного подвала, о котором знают только члены семьи и... он-то, Кеичи – с чего он вообще взял, что там есть этот несчастный подвал?
И ведь есть, сказал себе Кеичи, переступая порог и закрывая за собой дверь, и что-то ему, Кеичи, наверняка будет за самовольное проникновение на территорию клана. Хотя нет, почему самовольное? Его же звали. Мион звала, теперь он вспомнил. Вот только забыл, когда и зачем.
Вот и она сама – стоит за ширмой, притаившись; встречая гостя, она вышла из своего укрытия – резко шагнув вперёд, так внезапно, что Кеичи даже слегка испугался. Как хищница из засады, тут же подумал он и над собой же посмеялся. Ну да, хищница, а ещё демон и вообще воплощение этого, как его там... самого Ояширо-сама.
- Ну, здравствуй, - она протянула руку, приглашая его подойти.
На ней было платье какого-то немыслимого ярко-синего цвета – длинное, до самого пола, на тонких бретельках и с пышной красной розой чуть ниже левого плеча. Явись она так хотя бы даже на фестиваль, с Кеичи сталось бы отпустить в её адрес пару шуточек и по поводу глубокого выреза, и хотя бы насчёт того, что в толпе на подол юбки обязательно кто-нибудь наступит, а тут – как будто разом дар речи куда-то делся. Как ты там говорила - ты сама, Сонодзаки Мион, говорила - мастер слов? Что ж, один – ноль в твою пользу, можешь завтра придумать очередное наказание для проигравшего.
Почему-то Кеичи очень хотелось, чтобы уже было завтра. Пусть даже над ним опять посмеётся весь клуб. Пусть Сатоко опять опрокинет на него ведро с водой. Пусть... да что угодно!
«Что угодно, - прозвучал где-то в памяти его собственный голос, или скорее отголосок. – Можешь делать, что угодно».
Мион улыбнулась, как будто услышав его слова, хотя Кеичи был уверен, что не произносил ничего вслух.
- Здравствуй, Маэбара Кеичи, - повторила Мион. - Потанцуешь со мной?
Только взяв её за руку, Кеичи заметил, что сам он одет почему-то в больничную пижаму. Самую обычную, белую, аккуратно отглаженную. И вроде бы на ногах только что были ботинки, но нет - он стоял на прохладном полу уже босиком.
- Э-э, Мион, - он всё ещё держал её руку, но чуть попятился назад. - Ты это... Что тут вообще...
Она крепче сжала его ладонь; ногти, накрашенные ярко-красным лаком, впились в его кожу, но Мион, похоже, этого не заметила.
- Музыка? - тихо и вкрадчиво спросила она. - Она не нужна. Просто иди за мной. Так, как подскажет тело. Так, как стучит сердце.
Указательным пальцем другой руки она нарисовала в воздухе ломаную линию, похожую на кардиограмму.
- Я не думал, что ты... увлекаешься танцами, - надо же сказать хоть что-то, в конце концов, - или у вас вся семья?..
К слову о семье, тут же заметил про себя Кеичи, а вдруг её бабка сейчас наблюдает за ними? С неё бы сталось - может, это они так жениха для наследницы выбирают, если не устроит - сбросят его в колодец, где никто не найдёт тела. И скажут: "Демоны унесли". Чего уж там.
- Бабка? - насмешливо переспросила Мион, заставив Кеичи вздрогнуть: мысли читает, что ли? - и только потом он вспомнил, что сам спросил о семье. - Не-ет... И вообще ты о ней не беспокойся.
- Да я и не... - начал Кеичи, но осёкся, почувствовав, что теперь, пожалуй, о бабке как раз стоит побеспокоиться. И не только о ней.
- Теперь она нам не помешает, - Мион говорила медленно, растягивая слова. - Она больше не глава клана. Потому что глава клана - я.
Кеичи сам не заметил, как они начали танцевать; Мион вела его за собой, и он повторял её движения, отвечал на них, подчиняясь неслышному ритму. Бретелька съехала с её правого плеча, но Мион и не думала её поправить. Она вообще была... да красивая она была, чтоб её, и Кеичи с трудом верил, что сам же сказал ей несколько дней назад, что она ведёт себя, как мальчишка.
Где-то вдалеке раздавался шорох: как будто ветер шевелил бумажные фонарики.
- Ну... поздравляю, - растерянно бросил Кеичи. - Слушай, Мион... - он чувствовал, что начинает смущаться - это перед ней-то, перед Мион?! - А ты... не обижаешься, что я тогда куклу Рэне отдал?
Её губы чуть скривились, но она тут же снова улыбнулась. Странно улыбнулась - как будто оскалилась. Или нет. Как будто вот-вот мелькнёт между зубами тонкий раздвоенный язычок.
- О не-е-ет... - наконец, протянула она. - Что ты, конечно же нет... Всё ведь так просто.
Быстрый взмах руки - и, схватив его за волосы на затылке, Мион повернула Кеичи лицом к себе и посмотрела ему прямо в глаза. У неё были острые вытянутые зрачки, во вгляде плясали отблески костра.
- Всё просто. Я просто не обижаюсь. Ты просто заплатишь.
Кеичи вскрикнул, когда Мион наступила ему на ногу тонким каблуком. И продолжила давить, будто желая проткнуть ему ступню насквозь.
- Всё так просто...
Туман по углам комнаты рассеивался, обнажая, как зверь - клыки, орудия пыток на стенах.
- Ты... не... - голос переставал слушаться, едва слышный шум становился всё громче и теперь напоминал бой барабанов, - ты... не... Мион!
- Верно, - она тряхнула головой, откидывая волосы назад. - Верно. Я - демон.

- Ты уверен, что тебя ударила ножом именно Сонодзаки Мион?
Как всегда спокойный голос Оиши нервировал, как никогда; мало того, что страшно болела голова, так ещё снятся эти кошмары. Пора бы привыкнуть - хотя бы к мысли, что теперь они долго не оставят его. Но, чтоб его, как же болит голова.
- Да. Кто ещё это мог быть?
Действительно, что ещё он ожидает услышать? Рика и Сатоко погибли. Шион лежит в больнице. Рэна приходила к нему вчера и не могла сказать ни слова - только стояла у его постели. Проклятое место. Проклятая Хинамидзава, в которой ничего уже не будет, как прежде. Пусть бы лучше всю её уничтожил этот Ояширо-сама, чем так... так...
- Понимаешь ли... - Оиши помолчал, отвёл взгляд в сторону и проследил за полётом мухи по палате. - Тело Сонодзаки Мион было обнаружено...
Где-то далеко, за окном, снова били в барабаны.

- Ну, здравствуй.
Здравствуй, Маэбара Кеичи, я снова нашла тебя. Ну-ка, посмотри: видишь? Видишь – дверь захлопнулась за твоей спиной, замок щёлкнул сам, запирая тебя в ловушку, - то есть, не сам, конечно, а по моей команде; видишь, видишь?
Ты видишь, а я слышу, я слышу все твои мысли, я помню всё, о чём ты говорил.
Делай, что хочешь, так?
Тогда давай. Потанцуй со мной для начала.
- Э-э, Мион, - испугался, глаза расширились от ужаса, а вида не подаёт; это правильно, ведь иначе было бы скучно. - Ты это... Что тут вообще...
Всё ещё не видишь, значит. Всё ещё Мион – а она не придёт, потому что она трусиха, она не боролась, она не желала победы, я теперь буду вместо неё. Она отпустила – я не отпущу, теперь – не отпущу, отплачу, за всё, даже за то, что... а, нет. Об этом потом.
- ...семья?
Что ты вообще знаешь о семье Сонодзаки, мальчик? О семье, где одна чокнутая заставляет тебя вырвать самой себе ногти за то, что ты полюбила человека, которого она сделала всеобщим врагом, а другая – смотрит, кивает, подбадривает, сможешь, говорит, давай, сестрёнка, вперёд! Ну так что же – я впереди. Я здесь. Она плавает в формалине, в мутном белом тумане, она цепляется за прутья решётки, она ломает ногти о стенки колодца. Давай-давай, сестричка. Действуй. Только не забывай...
- Теперь она нам не помешает, - ты не помешаешь нам, слышала? - Она больше не глава клана. Потому что глава клана - я.
Я из более прочного теста. Я достойна занять это место. Я многое делаю лучше. Я люблю, слышала? Я умею любить. Только я умею. Как никто. Как никто, поняли?
- А ты... не обижаешься, что я тогда куклу Рэне отдал?
Краснеет, путает слова, отводит взгляд. Дурак. И всё ещё не видит. Так давай, смотри мне в глаза. Всё просто. Так просто. Ты сейчас поймёшь. Может быть, даже закричишь от ужаса – в конце концов. И, конечно, заплатишь. За всё. За то, что смотрел. За то, что прикасался к волосам. За то, что «Сатоши перевёлся». За то, что...
- Ты... не... Мион!
Вот теперь всё верно, Маэбара Кеичи. Молодец.
Плати. Теперь – пора.
Плати.
За то, что и ты – не он.

- Да, Шион мертва, - голос Оиши всё такой же бесстрастный, как будто он рассказывает о погоде на завтра. В книгах пишут, что даже палачи привыкали к своей работе – что уж говорить о полицейских. – Она выпала из окна верхнего этажа – у неё не было шансов выжить. Или, скорее всего, она покончила с собой. Бедняжка, после всего, что случилось...
Случилось, случилось, случилось.
Больше не случится ничего.
Нечему.
Нечему?

Новая глава клана Сонодзаки теперь кружится в танце одна. Комната оживает, оживает всё, что в ней, всё, что создавалось веками только для того, чтобы причинять боль, калечить, обращать силу в беспомощность. Кнут с крюком на конце превращается в змею со встопорщенной железной чешуёй и длинным жалом; змея извивается, щёлкает зубами, из раскрытой пасти струится всё тот же мутный белый туман. Ядовитый туман, который уничтожит всё, кроме неё – кроме Сонодзаки Шион, которая станет королевой. Или богом. Как Ояширо-сама.
В конце концов, она тоже умеет проклинать и приводить свои проклятия в действие.
И вся эта деревня – проклята.
Новая глава клана Сонодзаки теперь кружится в танце – и останавливается только на секунду, чтобы встретиться взглядом с тем, кто сделал нелепую попытку заменить ей Сатоши.
И оступается.
И, сама не зная, смеясь или плача, падает на дно колодца.

@темы: Пишется..., Фанфики