* * *

23.05.2010 в 01:04

Пишет  Студиозус:

Ссылка про кошечку
Тут

Это просто страница с текстом по-немецки и парой фотографий кошки.
Создательница страницы - одна немецкая девочка - поспорила со своими родителями, что, если по этой ссылке перейдет 2500000 человек, то они не усыпят кошку.
Короче, если вы просто пройдете по ссылке и подождете, пока страница загрузится, я буду очень вам благодарна.
Перепост тоже приветстсвуется.
Спасибо!

---

* * *

И вдруг я нашла у себя в компьютере сов нежных! х)



Ну ведь такие лапы же... ^^

@темы: Kawaii, Маразм

---

* * *

Песец. Шли по сегодня с Максом по улице, тут за спиной на некотором отдалении от нас разносится чей-то крик, потом из-за одной машины выскакивает человек, бежит-бежит и, запрыгнув в другую машину, уносится на ней на приличной такой скорости. Через пару минут до меня дошло, что оно кого-то ограбило. И как-то гадко. От ощущения, что всё это средь бела дня, на наших глазах и ничего не сделаешь. Пожелала этому, чтоб оно на своей машине притормозило об какое-нибудь дерево (не сильно, чтоб не покалечилось, достаточно просто головой приложиться, чтоб мозги вправились), но толку-то. Через пару часов после этого наблюдаем, как кого-то ловят у кафе, потому что оно пыталось сбежать и не заплатить. Нет, ну там хоть поймали, но как-то за один день...
Как ни иду по улице - обязательно вижу "скорую помощь". Понятно, что жара, кому-то может плохо стать, но опять же.
А ещё иногда пугает количество одинаковых людей. Вот честно, постоянно кажется, что вижу кого-то знакомого (особенно это касается девушек) - потом приглядываюсь, и оказывается, что ничего общего, на самом деле. Просто причёска, как у многих. И одежда. И как-то вот... манера поведения, что ли. Как клоны. Не по себе иногда даже.
О том, как в интернете по весне расплодились анонимы, разрослись холивары и прочее, я, пожалуй, в данном контексте вообще тактично промолчу. )
Нет, на самом деле со мной-то всё хорошо. Особенно когда получается не спать по ночам. Можно раскрыть балкон, впустить прохладный воздух, бессовестно ходить босиком по голому полу. Кофе напиться, в конце концов. Так что всё хорошо. Просто мир какой-то странный.

@музыка: Oshima Hiroyuki feat. Katakiri - why, or why not

@темы: Мимо пробегая, For crying out loud

---

* * *

Я не знаю, что это, честно. Оно само. Даже я не понимаю, о чём оно, поэтому смысла - не искать. Ритма тоже.

* * *

Переписанное - сотри,
Перечёркивая - плачу.
Не услышавший чей-то крик
Уподобится палачу.

Оступившийся ляжет ниц.
От сомнений себя избавь:
Увидав меня - отвернись.
Отучись читать по губам.

За несказанное - оброк,
За обещанное - вдвойне.
Не ищи себя между строк:
Между строк ничего нет.

Отступившийся, злой, слепой,
Опускаю перо во мглу.
Чуть заслышав меня - пой.
Кто рванётся за мной - глух.

Дай напиться воды святым,
Виноватым - налей вина.
Кто там выронил кубок? Ты.
Я один буду пить до дна.

Слишком много в чужой фонтан
Я чужих набросал монет.
Между строк одна пустота.
Между строк
ничего
нет.

@темы: Пишется...

---

* * *

Май такой май, вас в нём так много *____*
Ami-chan, с Днём рождения и всего-всего, ага! )))))

---

* * *

The Voice, с Днём рождения же! *__*
Мяу ^^

---

* * *

Вот честно, я с себя фигею. То по заявке на фанфик мне хочется писать оридж, то вот на заявку с ориджинал-феста мне явно увиделась история Шион и Мион из Higurashi no Naku Koro ni. Ну вот и... написалось. Не знаю, кому оно надо и кто ещё знаком с фэндомом, кроме Йолли, но должно же оно быть где-то выложено?

Название: Туман.
Фэндом: Higurashi no Naku Koro ni.
Рейтинг: PG-13 точно наберётся.
Жанр: мистика, сюр, почти что сонгфик на песню Flёur – Формалин.
Пейринг: намёки и упоминания – Кеичи/Мион, Кеичи/Шион, Сатоши/Шион.
Размер: мини.
Предупреждение: сны, галлюцинации, смерть персонажей, спойлеры к одной из арок, если эти спойлеры возможно понять.

На Хинамидзаву спустился туман, такой туман, что невозможно было разглядеть даже собственные руки. Он пробирался в окна, в двери, в самые глубокие щёлочки, проник в школу, в каждый дом в деревне, не остановившись даже у поместья Сонодзаки. Или даже наоборот: он сгустился вокруг него настолько, что казалось, будто он и зародился там, будто его натравили на жителей, выпустив из глубокого тёмного подвала, о котором знают только члены семьи и... он-то, Кеичи – с чего он вообще взял, что там есть этот несчастный подвал?
И ведь есть, сказал себе Кеичи, переступая порог и закрывая за собой дверь, и что-то ему, Кеичи, наверняка будет за самовольное проникновение на территорию клана. Хотя нет, почему самовольное? Его же звали. Мион звала, теперь он вспомнил. Вот только забыл, когда и зачем.
Вот и она сама – стоит за ширмой, притаившись; встречая гостя, она вышла из своего укрытия – резко шагнув вперёд, так внезапно, что Кеичи даже слегка испугался. Как хищница из засады, тут же подумал он и над собой же посмеялся. Ну да, хищница, а ещё демон и вообще воплощение этого, как его там... самого Ояширо-сама.
- Ну, здравствуй, - она протянула руку, приглашая его подойти.
На ней было платье какого-то немыслимого ярко-синего цвета – длинное, до самого пола, на тонких бретельках и с пышной красной розой чуть ниже левого плеча. Явись она так хотя бы даже на фестиваль, с Кеичи сталось бы отпустить в её адрес пару шуточек и по поводу глубокого выреза, и хотя бы насчёт того, что в толпе на подол юбки обязательно кто-нибудь наступит, а тут – как будто разом дар речи куда-то делся. Как ты там говорила - ты сама, Сонодзаки Мион, говорила - мастер слов? Что ж, один – ноль в твою пользу, можешь завтра придумать очередное наказание для проигравшего.
Почему-то Кеичи очень хотелось, чтобы уже было завтра. Пусть даже над ним опять посмеётся весь клуб. Пусть Сатоко опять опрокинет на него ведро с водой. Пусть... да что угодно!
«Что угодно, - прозвучал где-то в памяти его собственный голос, или скорее отголосок. – Можешь делать, что угодно».
Мион улыбнулась, как будто услышав его слова, хотя Кеичи был уверен, что не произносил ничего вслух.
- Здравствуй, Маэбара Кеичи, - повторила Мион. - Потанцуешь со мной?
Только взяв её за руку, Кеичи заметил, что сам он одет почему-то в больничную пижаму. Самую обычную, белую, аккуратно отглаженную. И вроде бы на ногах только что были ботинки, но нет - он стоял на прохладном полу уже босиком.
- Э-э, Мион, - он всё ещё держал её руку, но чуть попятился назад. - Ты это... Что тут вообще...
Она крепче сжала его ладонь; ногти, накрашенные ярко-красным лаком, впились в его кожу, но Мион, похоже, этого не заметила.
- Музыка? - тихо и вкрадчиво спросила она. - Она не нужна. Просто иди за мной. Так, как подскажет тело. Так, как стучит сердце.
Указательным пальцем другой руки она нарисовала в воздухе ломаную линию, похожую на кардиограмму.
- Я не думал, что ты... увлекаешься танцами, - надо же сказать хоть что-то, в конце концов, - или у вас вся семья?..
К слову о семье, тут же заметил про себя Кеичи, а вдруг её бабка сейчас наблюдает за ними? С неё бы сталось - может, это они так жениха для наследницы выбирают, если не устроит - сбросят его в колодец, где никто не найдёт тела. И скажут: "Демоны унесли". Чего уж там.
- Бабка? - насмешливо переспросила Мион, заставив Кеичи вздрогнуть: мысли читает, что ли? - и только потом он вспомнил, что сам спросил о семье. - Не-ет... И вообще ты о ней не беспокойся.
- Да я и не... - начал Кеичи, но осёкся, почувствовав, что теперь, пожалуй, о бабке как раз стоит побеспокоиться. И не только о ней.
- Теперь она нам не помешает, - Мион говорила медленно, растягивая слова. - Она больше не глава клана. Потому что глава клана - я.
Кеичи сам не заметил, как они начали танцевать; Мион вела его за собой, и он повторял её движения, отвечал на них, подчиняясь неслышному ритму. Бретелька съехала с её правого плеча, но Мион и не думала её поправить. Она вообще была... да красивая она была, чтоб её, и Кеичи с трудом верил, что сам же сказал ей несколько дней назад, что она ведёт себя, как мальчишка.
Где-то вдалеке раздавался шорох: как будто ветер шевелил бумажные фонарики.
- Ну... поздравляю, - растерянно бросил Кеичи. - Слушай, Мион... - он чувствовал, что начинает смущаться - это перед ней-то, перед Мион?! - А ты... не обижаешься, что я тогда куклу Рэне отдал?
Её губы чуть скривились, но она тут же снова улыбнулась. Странно улыбнулась - как будто оскалилась. Или нет. Как будто вот-вот мелькнёт между зубами тонкий раздвоенный язычок.
- О не-е-ет... - наконец, протянула она. - Что ты, конечно же нет... Всё ведь так просто.
Быстрый взмах руки - и, схватив его за волосы на затылке, Мион повернула Кеичи лицом к себе и посмотрела ему прямо в глаза. У неё были острые вытянутые зрачки, во вгляде плясали отблески костра.
- Всё просто. Я просто не обижаюсь. Ты просто заплатишь.
Кеичи вскрикнул, когда Мион наступила ему на ногу тонким каблуком. И продолжила давить, будто желая проткнуть ему ступню насквозь.
- Всё так просто...
Туман по углам комнаты рассеивался, обнажая, как зверь - клыки, орудия пыток на стенах.
- Ты... не... - голос переставал слушаться, едва слышный шум становился всё громче и теперь напоминал бой барабанов, - ты... не... Мион!
- Верно, - она тряхнула головой, откидывая волосы назад. - Верно. Я - демон.

- Ты уверен, что тебя ударила ножом именно Сонодзаки Мион?
Как всегда спокойный голос Оиши нервировал, как никогда; мало того, что страшно болела голова, так ещё снятся эти кошмары. Пора бы привыкнуть - хотя бы к мысли, что теперь они долго не оставят его. Но, чтоб его, как же болит голова.
- Да. Кто ещё это мог быть?
Действительно, что ещё он ожидает услышать? Рика и Сатоко погибли. Шион лежит в больнице. Рэна приходила к нему вчера и не могла сказать ни слова - только стояла у его постели. Проклятое место. Проклятая Хинамидзава, в которой ничего уже не будет, как прежде. Пусть бы лучше всю её уничтожил этот Ояширо-сама, чем так... так...
- Понимаешь ли... - Оиши помолчал, отвёл взгляд в сторону и проследил за полётом мухи по палате. - Тело Сонодзаки Мион было обнаружено...
Где-то далеко, за окном, снова били в барабаны.

- Ну, здравствуй.
Здравствуй, Маэбара Кеичи, я снова нашла тебя. Ну-ка, посмотри: видишь? Видишь – дверь захлопнулась за твоей спиной, замок щёлкнул сам, запирая тебя в ловушку, - то есть, не сам, конечно, а по моей команде; видишь, видишь?
Ты видишь, а я слышу, я слышу все твои мысли, я помню всё, о чём ты говорил.
Делай, что хочешь, так?
Тогда давай. Потанцуй со мной для начала.
- Э-э, Мион, - испугался, глаза расширились от ужаса, а вида не подаёт; это правильно, ведь иначе было бы скучно. - Ты это... Что тут вообще...
Всё ещё не видишь, значит. Всё ещё Мион – а она не придёт, потому что она трусиха, она не боролась, она не желала победы, я теперь буду вместо неё. Она отпустила – я не отпущу, теперь – не отпущу, отплачу, за всё, даже за то, что... а, нет. Об этом потом.
- ...семья?
Что ты вообще знаешь о семье Сонодзаки, мальчик? О семье, где одна чокнутая заставляет тебя вырвать самой себе ногти за то, что ты полюбила человека, которого она сделала всеобщим врагом, а другая – смотрит, кивает, подбадривает, сможешь, говорит, давай, сестрёнка, вперёд! Ну так что же – я впереди. Я здесь. Она плавает в формалине, в мутном белом тумане, она цепляется за прутья решётки, она ломает ногти о стенки колодца. Давай-давай, сестричка. Действуй. Только не забывай...
- Теперь она нам не помешает, - ты не помешаешь нам, слышала? - Она больше не глава клана. Потому что глава клана - я.
Я из более прочного теста. Я достойна занять это место. Я многое делаю лучше. Я люблю, слышала? Я умею любить. Только я умею. Как никто. Как никто, поняли?
- А ты... не обижаешься, что я тогда куклу Рэне отдал?
Краснеет, путает слова, отводит взгляд. Дурак. И всё ещё не видит. Так давай, смотри мне в глаза. Всё просто. Так просто. Ты сейчас поймёшь. Может быть, даже закричишь от ужаса – в конце концов. И, конечно, заплатишь. За всё. За то, что смотрел. За то, что прикасался к волосам. За то, что «Сатоши перевёлся». За то, что...
- Ты... не... Мион!
Вот теперь всё верно, Маэбара Кеичи. Молодец.
Плати. Теперь – пора.
Плати.
За то, что и ты – не он.

- Да, Шион мертва, - голос Оиши всё такой же бесстрастный, как будто он рассказывает о погоде на завтра. В книгах пишут, что даже палачи привыкали к своей работе – что уж говорить о полицейских. – Она выпала из окна верхнего этажа – у неё не было шансов выжить. Или, скорее всего, она покончила с собой. Бедняжка, после всего, что случилось...
Случилось, случилось, случилось.
Больше не случится ничего.
Нечему.
Нечему?

Новая глава клана Сонодзаки теперь кружится в танце одна. Комната оживает, оживает всё, что в ней, всё, что создавалось веками только для того, чтобы причинять боль, калечить, обращать силу в беспомощность. Кнут с крюком на конце превращается в змею со встопорщенной железной чешуёй и длинным жалом; змея извивается, щёлкает зубами, из раскрытой пасти струится всё тот же мутный белый туман. Ядовитый туман, который уничтожит всё, кроме неё – кроме Сонодзаки Шион, которая станет королевой. Или богом. Как Ояширо-сама.
В конце концов, она тоже умеет проклинать и приводить свои проклятия в действие.
И вся эта деревня – проклята.
Новая глава клана Сонодзаки теперь кружится в танце – и останавливается только на секунду, чтобы встретиться взглядом с тем, кто сделал нелепую попытку заменить ей Сатоши.
И оступается.
И, сама не зная, смеясь или плача, падает на дно колодца.

@темы: Пишется..., Фанфики

---

* * *

Оно такое забавное, что мне вот прямо хочется здесь рассказать.



Хочется звать туда больше народу и желательно знакомых, потому что вот.
И, да-да, там есть моя анкета. Пока не висит. Какая именно - не скажу. Да, ёжкин кош, мне интересно, в кого могут типировать вообще по любому фэндому.

@темы: Маразм

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

* * *

Я потом напишу что-нибудь адекватное, честно.

А Вы в этом мире - Хранитель часов.

Вы - незаменимый хранитель, который способен управлять стечением обстоятельств, неожиданными встречами, случайными столкновениями и даже продолжительностью нашего счастья. Вас все слушаются, указ Ваш - всегда мудр и точен. Не забывайте поворачивать стрелку своих часов и этим самым указывать людям дорогу в дальний путь.

Пройти тест

@темы: Яркое

---

* * *

Ты кошка черная

Мрачная кошка, глядящая во тьму, но и тьма уже начинает вглядываться в неё...

Пройти тест

@темы: Мимо пробегая

---

* * *

Люди снятся хорошие, а вот сами сны какие-то тревожные.
То вечерний город, вроде бы и не позднее время - около шести вечера, а на улицах вообще ни души. И всё боимся куда-то не успеть, куда - я так и не поняла, как будто, если вот сейчас не побежим, то что-то случится. В какой-то момент мне показалось, что даже друг друга никто не будет ждать, но нет, меня подождала Йолли, а потом мы всё-таки успели на автобус, но всё равно тревожно было. И автобусы почему-то должны были перестать ходить, хотя вроде бы так рано.
В другом сне было, как Макс остался у меня на ночь, и вечером всё было хорошо, а утром я проснулась, во сне же, и оказалось, что к нам приехали какие-то родственники и вообще что-то происходит, а мне не хотят говорить, что. Когда сказали, выяснилось, что сообщили о чьей-то смерти, из родственников же, и из-за этого все собрались. А позже позвонили и сообщили, что умер кто-то ещё. В жизни я этих людей вроде бы не знаю, имена незнакомые и я их даже не запомнила, но как-то вот.

А весна такая весна.

@музыка: Globus - Orchard of Mines

@темы: Сны

---

* * *

Осторожно, мат, но из песни слов не выкинешь.

21.04.2010 в 01:27

Пишет  in_se:

я - бетанец.
милые мои и хорошие (ну, если вы случайно существуете), прошу вас, ради вашего же блага, запомните этот грустный факт.

упреждения соционического псто

я кагбе в некоторых модусах мудр и благостен, в некоторых - бел и пушист, в некоторых - спокоен и основателен, ещё всякая куча. меня очень радуют и интересуют люди, у которых есть мир в душе. или основа в жизни и чётко определённые вещи. люди, которые на самом деле контролируют себя и своё, на которых не страшно опереться, которые способны делиться с миром благом и создавать гармонию. люди, которые цельные. люди, которые не сомневаются в собственном существовании. люди, которые знают себя или уверены в окружающем. люди, которые дети, потому что непосредственны, направлены на мир и открыты ему. люди, которым реально всё равно, как они выглядят. люди, которые свободны от разного там. всякие люди.
они мне нравятся, они меня интересуют, я люблю их изучать, учиться у них, общаться с ними.
играть в них.

но под этой шкуркой всё равно останется ебанутая на голову, вечно голодная тварь, не способная стоять на опоре, не умеющая гармонии или цельности, мятущаяся из одной крайности в другую через десять извилистых жизненных жоп. и у этой твари в ценностях никогда не стояло и никогда стоять не будет - достигать чего-то из вышеперечисленного на самом деле.

в ценностях у меня стоит воля, добивание желаемого, огромная эмоциональная и прочая отдача, буря и натиск грёбаный. кому интересно - перечитайте эту нищастную бету, хотя бы квадровые характеристики. подумайте, на чём чаще всего основаны процессы, ценные для бетанца.
и это, я серьёзно - кем бы он ни притворялся и ни выглядел, даже когда сам верит - квадровой наследственности не вытравишь, бета останется бетой.

вы это, вспоминайте об этом есличо, прежде чем близко становиться, ага?

@темы: Socionics is a FANDOM, Маразм, Цитатник

---

* * *

Крови на мне немного.
Это уже немало.
Смотрит в проемы окон
Вера моя немая...
Вы о злодействах - бросьте.
Нынче не в моде раны.
Нынче в ладонях гвозди
Выглядят негуманно.
Совестно и бестактно
Тело терзать и рушить.
Век-то не первый, так что
Можно распять и душу.
Где-то внутри не гаснет,
Множится с каждым часом
К этой незримой казни
Горькая сопричастность.
В дикой, безумной пляске
Вечноседой разлуки
Выкрикнуть по-пилатски:
- Я умываю руки!
...Странными чужаками
Годы стоят у входа...
Я умываю память.
Это моя свобода!
...Господи, это я ли
Рвусь за метелью следом?
Бред обернулся явью,
Явь оказалась бредом.
Сгорбленная дорога
Хрипло кричит, натужно...
Крови на мне немного,
Что же еще вам...

(с) Диана Коденко

Как-то внезапно строчки всплыли. Вот просто внезапно.

@темы: Цитатник

---

* * *

Скажите что-нибудь? Кто угодно, хоть мимо пробегающие. Хочется просто пофлудить ни о чём.

@темы: For crying out loud

---

* * *

Приснится же. Легла днём спать, называется... Говорят, что дневные сны ничего не значат, но больно уж сюжет укуренный, так что запишу.
И это... не пугайтесь, пожалуйста. Мне просто меньше надо те же Хигураши смотреть.
Первое, что помню, - мы с Йолли от кого-то убегаем. Мы в каком-то здании, оно похоже на большой такой магазин, там несколько этажей, эскалаторы, но вообще нет людей. И стены прозрачные, стеклянные, что ли. Когда мы спускаемся вниз по эскалатору, я стою позади неё и держу её за плечи; потом в нас стреляют, я заслоняю её, и попадают в меня.
Дальше я на всё это смотрю со стороны, с верхнего этажа. Понимаю, что я уже почти умерла и та я, что смотрю на это, - это скорее призрак, вижу, как её уводят какие-то люди, знаю, что эти уже вроде бы не плохие, а меня - ту, которая ещё материальна, - уносят на руках в другую сторону. Она вырывается и бросается ко мне, плачет, а я - та, что "призрак" - от бессилия встаю на колени. Рядом со мной стоят девушка с парнем - они на каких-то персонажей из аниме похожи, девушка вот сильно на Хром смахивала; эту девушку я узнаю и понимаю, что в какой-то другой реальности я должна была охранять её и меня уже точно так же убивали. А до этого ещё не один раз, и всё повторяется. Судя по их разговору, они об этом тоже помнят.
Потом я оказываюсь в другом здании, уже не стеклянном, выглядит оно совершенно обычно. Не понимаю, что произошло - то ли всё снова началось заново, то ли я всё-таки не умерла, то ли я всё ещё "призрак"; понимаю только то, что действительно умереть должна скоро. Здание опять пустое, там есть лифт и опять много этажей - то ли двенадцать, то ли ещё больше. Я захожу в лифт и еду на четвёртый этаж, на каком находилась до этого - не знаю. Где-то здесь я должна умереть. Потом что-то происходит, не могу описать, что именно, просто какой-то момент - и я опять не могу понять, жива я или нет. Снова хожу по каким-то коридорам, снова езжу на лифте по разным этажам и несколько раз возвращаюсь на этот самый четвёртый. Начинаю уже встречать там людей, причём внезапно это мои знакомые, но которых я не видела уже очень давно и с которыми даже не думала поддерживать какую-то связь, - например, одноклассница с матерью. Я пытаюсь им что-то объяснить, снова вспоминаю моменты из тех жизней, где я уже умирала, вижу какие-то знаки, подсказывающие, что "так уже было", но они ко всему этому относятся совершенно спокойно. Даже к тому, что я не знаю, жива я или нет.
Они ведут меня куда-то в другую часть здания, которую я раньше то ли не замечала, то ли просто не могла туда пройти; кажется, идём мы туда опять через четвёртый этаж. Приходим в какую-то комнату, где у стены находится что-то похожее на алтарь. Мне объясняют, что что-то нужно положить туда - вроде бы это какая-то еда, у меня она есть; за нами увязался незнакомый маленький мальчик, и у него ничего нет, поэтому я делюсь с ним, и мы оба следуем их объяснению. Мне они говорят, что даже если сейчас я умерла, то это принесёт счастье в следующей жизни.
Потом начинается вообще что-то странное. Мы куда-то выходим, и здесь уже как будто другой мир - поляна, лес вокруг, какой-то храм. На поляне стоит стол, за который все садятся. На ступени храма выходит мужчина и, обращаясь к одной из сидящих за столом девушек (вроде бы она самая старшая), начинает её в чём-то обвинять и вроде как собирается её казнить. Все на это реагируют спокойно, как будто так и надо, она поднимается по ступеням храма к нему, а я никак не могу понять, что это вообще происходит, может, это игра какая, и думаю, что если он действительно попытается что-то ей сделать, то я вмешаюсь, но пока ещё рано.
Вдруг одна из девушек громко кричит и начинает петь. Песня какая-то странная, тоже как будто это какой-то ритуал. Не помню - то ли того мужчину она просто напугала, то ли он вообще убежал, но я поняла, что теперь никому ничего не грозит. Девушка берёт меня за руку и ведёт за собой, ей весело, а я по-прежнему ничего не понимаю. Обстановка опять меняется - мы оказываемся на городской улице, которая смутно мне знакома, но прямо среди улицы идёт дорожка из мелких камешков, по которой мы идём босиком. Вокруг это никому не кажется странным, меня это удивляет, но нас будто бы никто и не замечает. Я знаю, что дорожка ведёт к морю. Мы ускоряем шаг, бежим, я всё ещё не знаю, жива я или нет, реальна или нет, но уже об этом не думаю. Где-то на этом и просыпаюсь.

@темы: Сны

---

Простите меня, пожалуйста...

---

* * *

Пожалуйста, если не хотите, чтобы я окончательно сошла с ума, никогда больше не говорите мне, что я хорошая, милая или добрая. Я не такая. Я правда не такая. Это иллюзия, которую я хотела создать. Сейчас она должна рассеяться. Не хочу больше никого обманывать. Поэтому не говорите больше того, что заведомо ложно.

---

* * *

@темы: Яркое

---

* * *

Написано на фест, но поскольку от заявки ушло далеко (а что я им буду, рейтинг писать, что ли?), думаю, спокойно можно вывесить тут и до окончания тура. А? )
Предупреждения и прочее не хочется сейчас писать. Всё равно никого не напугаю. ) Скажу только, что трава такая трава.
Да, Йолли, это то самое, про что я говорила.

* * *

Ходить по небу

Будем заново учиться ходить по небу, никаких светофоров, разделительных полос... (с) Дом Кукол

Город – огромный экран. Такие же установлены в лабораториях Чистилища, чтобы наблюдать за нами; здесь за чужими ритмами, пульсами, колебаниями наблюдаем мы. Пока ещё они едва заметны, они почти мёртвые, как спёртый воздух; ничто не может оживить город до появления цели – она одна заставит его загореться, словно по невидимым проводам побежит электрический ток. Я вглядываюсь в лицо Яна и понимаю: ещё немного осталось. Я чувствую, как напрягся и ускорился его ритм, пусть и не умею высчитывать время, как он.
Собак натаскивают на поиск взрывчатки. Или яда. Говорят, они могут даже почуять, собирается напасть стоящий в нескольких метрах от тебя человек или же он всего лишь случайный прохожий. Охрана города ходит с огромными собаками, которые мне и Яну были бы по пояс, а сотрудники Чистилища носят с собой смешных, крохотных собачонок неизвестной другим людям породы, выведенной специально для них, и эти собачонки чуют любую угрозу, таящуюся за углом. И никогда не вызывают подозрений. Подумаешь, прихоть, каприз сумасшедшего учёного; никто не знает, что каждый из этих учёных сходит с ума не от того, что ушёл с головой в науку, а от постоянной мании преследования.
Собак натаскивают на поиск взрывчатки. Или яда. Или незримых врагов. А мы, как ищейки – на запах, идём к чужому ритму. Он видит фотографию или движущуюся фигурку на экране – и сразу узнаёт отрезок времени, который должен пройти до момента нашей встречи с этим человеком, и расстояние, на котором он находится. Числа. Огромные числа. Он держит их в памяти. Он ведёт обратный отсчёт.
Потом он закрывает мне ладонями глаза – ровно в нужную секунду, и я чувствую сигнал. Ритм. Пульс. Я могу замедлить скорость шага, кровотечения, биения сердца цели. Я беру её сердце в ладони, касаюсь его и останавливаю его; я должен успеть это сделать, пока иллюзия не настигнет меня.
Однажды я опоздал, и мне показалось, что на меня обрушился потолок, погребая меня под обломками бетона. За несколько секунд я увидел чужой сон, где за мной – или не за мной? – гнался всадник на железной лошади, я услышал чужие мысли, которые кричали, звали, тоже куда-то не успевали, они хотели сорваться с места, они хотели бежать, но тело не слушало их больше, оно становилось манекеном, а ритм бился в конвульсиях, вздрагивал, замирал...
- Инг!
- Прости.
Ян стоял за моей спиной, положив руки мне на плечи. Наверное, зная, что мы одно целое с ним, можно было бы решить: он разум, а я – чувства. Это неправда. Мы равны столь же, сколько мы едины. На самом деле у нас нет имён - есть только многозначный шифр, один на двоих, который он называет без запинки любому служащему и за несколько секунд вводит на пульте управления. И всё же мы обращаемся друг к другу так, как когда-то назвала нас Лотос. Как зацепка. Как надежда, что мы воссоединимся - теперь уже втроём.
- Я не об этом. Что-то грядёт.
Он бросает мне пару коротких фраз, а в уме проговаривает цифры. Иногда я слышу, как он шёпотом называет их.
- О чём ты?
Я не мог не почувствовать, как дрогнул его голос. Или, скорее, его ритм, потому что лёгкая, едва заметная дрожь прошла за миг до того, как он начал говорить.
- Инг, я почти сбился со счёта.
Собственный ритм - единственный, который я не могу уловить, но мне кажется, что он стал похож на трепет крыльев насекомого, попавшего в паутину. В зданиях, принадлежащих Чистилищу, никогда не бывает пауков, поэтому впервые я увидел его только на мониторе компьютера, когда нам рассказывали о строении организации. И о том, что сети расставлены везде - а значит, живым никто не уйдёт.
Мой ритм сбился, и едва не сбился со счёта Ян. А с ним так бывало лишь тогда, когда он видел Лотос или ощущал её близость - она заставляла смешаться чувства, она была легка, она путала настоящее время и звучащие в его голове секунды, как будто играя, и тогда, заметив это, он сам останавливал счёт.
- Ты устал, - я пытался говорить спокойно - Ян не чувствует ритмов, он не должен заметить. - Цель ведь близко? Уже скоро мы уйдём отсюда. Может быть, сегодня мы услышим её голос. Может быть, нам дадут посмотреть на неё...
Я осёкся - его ритм ускорился так, что на миг мне показалось, что ему самому не под силу будет восстановить его.
- Прости меня. Тише, Ян. Прости.
Искажения ритмов выматывают меня - как-то раз мне пришлось опираться на плечо Яна всю дорогу до базы. Это было даже не на самом первом задании - в первый раз это было эйфорией, безумием, почти как игра; а тогда цель оказалась сильна и едва сама не сломала меня. Тогда-то я и опоздал, и иллюзия настигла меня.
Если сейчас мне придётся исправлять ритм Яна, то цель сломает меня. Даже если я первым успею заставить её сердце замереть. А мне нельзя сейчас ломаться, потому что мы с Яном так обещали Лотос.
Он поднял руки, чтобы, как всегда, закрыть мне глаза и стать моими глазами самому. Чтобы чужой ритм прошёл сквозь него, а я нашёл его и напал из засады на цель. Всё это – опять, в очередной раз. Чтобы потом позволить себе надеяться, что это закончится. что когда-нибудь их система будет отлажена до идеала, и в ней не будет лишних элементов, которые становятся нашими целями. Что тогда нам вернут её.
Он поднял руки – и замер. А потом выхватил пистолет.
- Ян!
Оружие было только у него – на случай, если со мной произойдёт что-то непредвиденное, пусть рядом с ним это и едва было возможно и даже звучало смешно. Я не понимал оружия, созданного ими: в нём не было пульса, не было ритма, был только металл; а он научился высчитывать скорость, время, расстояние, как в простейших задачах, и попадать в цель.
- Я сбился, - выдохнул он. – Я...
Ритм захватил меня, и я не услышал его слова.
Так было, когда мы ещё могли существовать вместе. Она – лёгкий ветер, он – медленное течение воды, я – осторожный жар пламени. Мне кажется, что я разгораюсь от её прикосновений, всё больше, больше, хотя на самом деле мы лишь едва смыкаем кончики пальцев. Я чувствую, как его течение становится быстрей, бешеней, смелей в десятки раз; кажется, волна называется цунами, волна, разрушающая город, но он не выпускает её, он держит её внутри.
Так было, пока не случилось удара о землю.
Земля – они, разорвавшие нас, отнявшие её у нас.
Она спит крепким сном в окружении их, но она с нами, и мы почти слышим её. Будь иначе – нас бы тоже не стало, потому что она – объединяющее, связывающее, она – начало, создавшее нас. Мы – отражения с одинаковыми лицами, а черты её лица мягче, тоньше, осторожнее, будто она – это мы же, но сквозь хрупкое, чуть мутное стекло.
Выстрел оглушил меня, как будто экран, на который я смотрел, разбился, и осколки полетели мне в лицо.
- Мы должны отступать, - голос Яна был приглушённым и звучал как из другого конца коридора. – Крайний случай. Я сбился, но больше не собьюсь. Шестьсот семьдесят две секунды – отсюда до тайного перехода... шестьсот семьдесят одна... если уходить прямо сейчас. Скорее. Идём.
- Ты не чувствуешь?
Он посмотрел на меня, и его лицо исказилось ужасом.
Чувствует. Конечно, чувствует. Иначе и быть не могло. Просто его чувство отлично от моего - он не узнаёт. Не помнит, потому что смотрит только вперёд.
- Она здесь, - наконец, произнёс он. - Как?..
Мы переглянулись, и он остановил счёт, забывая о тайном переходе.
- Цель, - я говорил медленно, потому что боялся ответа и не мог знать его сам. - Ты ведь... успел?
- Да.
Мы почти бежим, хотя Яну приходится поддерживать меня: я поглощён ритмом, я падаю в него, он забирает меня в себя и дарит чувства, но отнимает силы. Ещё немного, и она предстанет перед нами, и неважно, как она очутилась здесь, ведь она чудо, она начало, она может всё, она...
Ян резко остановился, и я схватился за его плечо, чтобы не упасть.
Мои глаза обманывали меня. Я чувствовал её, и её ритм не угасал, а вместе с ним жили и мы, но не она стояла перед нами. Она – ветер, шелест, движение облака по небу; у неё, как и у нас, светлые, почти белые, коротко подстриженные волосы и бледное лицо. Здесь не она была – или же это была иллюзия, скрывшая её от нас.
- Закрой мне глаза, - я взял Яна за руку. – Закрой мне глаза, зрение лжёт мне.
На её щеках был румянец, вокруг покрасневших глаз – разводы от потёкшей туши. Длинные огненно-рыжие волосы спутались, косая чёлка падала на лицо. Это не Лотос, думал я. Что-то обмануло нас, хотя я чувствую её до сих пор. Что-то вновь отняло её у нас.
Только теперь я заметил, что Ян всё ещё держит в руках пистолет. Она – судорожно сжимает газовый баллончик. Ян поднимает руку и направляет на неё оружие.
- Верни нам её, - тихим, но злым голосом произносит он. – Верни. Быстро.
Я старался не позволить её ритму захватить меня; он глушил всё, что я успел почувствовать, он извивался, дёргался, как пойманная охотником змея, которую прижали к земле, и она не может вывернуться, чтобы ужалить.
Обезоружить её. Обессилеть. Не позволить причинить ему вреда.
Я поймал её ритм, как змею – за хвост, и теперь она была безопасна. Короткий сигнал – и её пальцы, державшие баллончик, разжались сами собой, а она прижала руку к груди. Чуть медленнее – и её веки становятся тяжелее, она борется с подступающей сонливостью – и сдаётся, и опускается сначала на колени, а потом я подхватываю её, чтобы она не упала на асфальт.
Мне всё ещё страшно за её тело – а сейчас ещё страшнее, потому что тот самый ритм, ритм Лотос, снова стал возвращаться.
- Она как будто внутри, - это сбивается дыхание, а мне кажется, что я вновь начинаю слышать самого себя. – Под оболочкой. Как будто спит. Как будто позвала нас – и сорвала голос...
Опустив руки, Ян не отрывал взгляда от меня и от неё. Её рыжие волосы щекотали мне лицо.
- Нам некуда возвращаться, - вдруг произнёс он. – Нам некуда... без неё.
Мы снова переглянулись.
- Как... это... возможно?
Я не знаю, зачем спрашивал об этом; я уже верил ей, верил её зову, который делал нас сильнее. Ведь это была она – чудо, сущее, начало; она явилась к нам, возвратилась сама, потому что мы ждали встречи с ней. Может быть, ещё немного – и она сбросит маску. Может быть, нам нечего будет бояться...
- Уходим.
До той секунды мне ни разу не делалось так страшно, потому что в ту секунду, стоило ему это сказать, его ритм замер.
Экран. Паутина. Сеть. Огромные мохнатые лапы паука в многократном увеличении. Они тянутся к нам. Они липкие. Они не отпустят. Нигде не спрятаться. Не разорвать. Не уйти. Они сломают. Они сомнут. Они обрушат сверху металл и бетон...
Быстрая дрожь, как рябь на воде.
Она сбежала. Она – сбежала!
Смогла. К нам.
Рябь превратилась в течение. В волну. В цунами.
Я выдохнул так резко, что заболело в груди.
- Уходим.
Сети опутывают нас; стоит протянуть руку – коснёшься липкой нити.
- Пятьсот девяносто три секунды... никого не будет здесь. На нашем пути... девяносто две... девяносто одна... Идём!
Я держал её на руках – её или Лотос, я не выпускал её и не сбивался с её ритма, забыв о том, что может случиться с моим собственным. Она должна спать. Ничто не побеспокоит её. Что бы ни случилось. Она будет спать, чтобы, проснувшись, стать ей. Стать Лотос насовсем.
Он выбирал такие пути, что я переставал узнавать город. Не было шума, не было чужих ритмов, мыслей, голосов. Не было людей. Никто не преграждал нам дорогу. Я знал, что это обман, потому что сети расставлены везде, но дышать становилось легче.
- Немного. До границы. Там пустые кварталы. Там будет время.
Если бы не разрушали систему, рассказывали нам, пустых кварталов не было бы. Не было бы Катастрофы, не было бы огня, прошедшего по улицам, площадям, городам. Не было бы хаоса, который вырвался из земли. Из искажённой земли. Они – земля. Они – Чистилище, которое должно стать Раем.
Люди боятся пустых кварталов. Я не знаю, почему. Ведь ритмы угасли там, а того, чего нет, нельзя испугаться. Впрочем, там не может ничего не быть. Там должны быть сети – иначе никак. Чистилище не интересуется чужими страхами – оно ставит засаду на тех, кто способен их преодолеть.
- Здесь не обрушится, - отрывисто сказал Ян, а потом его ритм стал выравниваться. – Здесь... тихо.
Тихо. И ничего нет.
Она проснулась, когда я не мог уже держать её во сне; она открыла глаза и тут же захватила меня, унесла с собой, и я уже не знал, может ли это быть иллюзией. Слишком настоящее. Так бывает. Так действительно бывает. Так было.
Так было, когда нас разделили. Так было, когда мы впервые не справились с заданием. Когда они надевали наручники на нас обоих. Когда считали электрические разряды. Когда она снова закрыла глаза, а мы стояли по разные стороны стекла, не могли прикоснуться к ней, не могли заговорить с ней, не могли забрать её оттуда, а сзади в нас целились, готовые в любой момент выстрелить.
Мы – одно, целое, единое. Только мы, и больше никого. Как будто огромная ладонь раскрылась над нами, чужая, грубая, грязная, и готова смять нас в любую секунду. Мы не сможем сопротивляться. Не успеем. Не заметим.
Так было. Так...
- Я знаю, - вдруг заговорила она. – Я ведь не дура, я знаю. Это вы его убили. Ведь вы, да?!
Её голос срывается на крик, почти на визг. Тоже знакомо. Кажется, похожий голос был у многих целей.
Насекомое, попавшее в паутину, сначала замирает от ужаса, а потом начинает дрожать, трепетать, дёргаться. Рвёт самые тонкие нити и ранит самого себя. Теряет себя. Разрушает свой ритм.
Это не она. Не Лотос. Её лицо не искажалось так, её ритм не становился похож на извивающуюся плеть.
Я ошибся. Лотос уснула ещё крепче.
- Нелюди... Роботы! Машины! – слова срывались с её губ часто-часто. – Вы... вы и меня сейчас убьёте, да?! Ну, что встали? Думаете, мне страшно? Думаете, меня не найдут? Да вас в тюрьму посадят! До конца жизни!
Ян рассмеялся. Звонко, морозно, с дрожью в голосе.
- Нашла чем пугать, - медленно выговорил он. – Чем ты можешь напугать нас... после Ада?
Мне показалось, что сквозь голые стены стал пробиваться сковывающий холод.
Ведь он не хотел вспоминать. Не хотел говорить даже. Вслух произносить...
Стены. Холод. Проёмы окон затягиваются, как раны, и Ад повторяется. Никого нет, кроме нас, только мы, только мы и пустая чёрная комната, где мы зажаты в углах и не можем пошевелиться; кажется, что в любой момент один из нас может исчезнуть. Он не может увидеть, сколько это продлится. Я теряю чувство ритма и теряю его, не могу дотянуться до него, не могу позвать его, потому что в тишине и чёрной пустоте тонет даже голос.
Мы слишком ценны для них. Они не сломают нас сами. Не избавятся от нас. Зато у них есть Ад.
- А чем вы... меня... напугаете?! Чем – после того, как убили его?
Внутри неё был взрыв, который невозможно было контролировать и тем более – остановить. Такой однажды случился на базе, куда нам велели явиться после очередного задания. Ян предчувствовал его и успел увести меня; тогда мы думали, что это поможет нам сбежать и вырвать из их лап Лотос. Это было давно, и мы ещё не знали про сети.
- Он был целью, - спокойно ответил Ян. – Лишним элементом. С ним нельзя было построить систему. С ним нельзя было создать Рай.
Цель. Лишний элемент. Существование невозможно. Оно противоречит миру. Противоречит сущему. Всё, что цель посылает вам, говорили они, - это иллюзия, и ничто больше. Иллюзия, чтобы спутать вас. Чтобы, обманув вас, продолжить ломать систему.
- Вы... – у неё широко раскрыты глаза, и по щекам опять текут слёзы. – Твари!
Неожиданный ужас сковал меня, и я опустился на колени.
Она не вернётся, говорит эта странная рыжая девушка - или только её голос отдельно от неё самой. Лотос не вернётся. Никогда не вернётся. Она сломана. Вы сломали её. Вы не увидите её, не услышите её, она пропала, а вы остались. Думали, вы пропадёте вместе с ней? Вы остались. Вы выцвели, вы пусты, вы оболочки, но вы остались. Смотрите. Вспоминайте её. Как она улыбалась. Как была рядом с вами. Больше не будет. Вы сломали её. Вы...
- Она не вернётся, - я думал, что кричу, но Ян не сразу услышал меня. – Она... не... Ян!..
Кажется, я действительно позвал его на помощь. Не просил ни о чём даже в Аду - тогда я хотел только, чтобы сам он слышал меня, не терял меня, и не позволял ему раствориться в неизвестной кромешной тьме. А теперь звал. Теперь, когда слишком поздно. Потому что ничего не исправить, не возвратить, она не вернётся, не вернётся, не...
- Инг!
Как будто со стороны я видел, как Ян бросается ко мне и трясёт за плечи; слышал, как он кричит, а потом он вдруг замирает и закрывает мне глаза.
Она врёт, говорит он. Она - иллюзия.
- Нет. Нет. Это правда. Нет! - мой голос тоже кажется мне чужим. - Это настоящее. На-сто-я... ще... е...
Я захлёбываюсь своим же собственным голосом, как будто меня с силой опускают лицом в ледяную воду.
- Что ты сделала с ним?!
Я как будто не я уже; я снова смотрю на них со стороны и на секунду замечаю, что она удивлена.
А потом её ритм снова бьёт меня, и от этого я возвращаюсь.
- Наша цель... - начал я, поднимаясь на ноги и подходя ближе к ней, потому что так легче чувствовать её колебания, - то есть этот... человек... значит... у тебя была связь с ним?
Новый взрыв в её ритме - и она замахнулась на меня, но Ян схватил её за запястье; её ладонь замерла в нескольких сантиметрах от моего лица, а мне показалось, что в ушах всё равно зазвенело от удара.
Ян выпустил её, и она отступила назад. Прижалась к стене, медленно сползла на пол, закрыла лицо руками.
- Связь?! – повторила она, а дальше говорила путано, рвано, едва различимо: - Я его дочь! Он был гением. Он... Он должен был... книгу написать. Мир изменить! После Катастрофы... Только он мог!..
Она осеклась - так неожиданно, что я испугался, не замерло ли время вовсе. Испугался потому, что не знал, не остановится ли вместе с ходом времени сердце Яна.
- Утопия, - медленно, почти по слогам выговорила она. Так же медленно подняла взгляд и прикоснулась пальцами к вискам.
Где-то вдалеке завыла сирена. Быстро. Я не ожидал даже от них.
Ян отшатнулся, как будто увидел что-то гадкое и отталкивающее.
- Всё... так... и должно быть, - вдруг проговорил он. – Отсчёт начат. Шестьсот. Шесть... скоро... всё кончится. Скоро она вернётся.
- Она не вернётся. Она лишняя. Она мешает Утопии. Утопия уничтожит её.
Это снова говорила она – только теперь её слышали все, её слышали пустые кварталы, её слышал мир; и я сам знал, что это не было иллюзией. Я чувствовал, как рождается звук в её груди, как он проходит по её голосовым связкам.
- Не смей...
В руках Яна снова зажат пистолет. Его ритм готов сорваться, как пуля, выпущенная из дула одним только нажатием курка. Для этого нужен один сигнал и несколько секунд.
Я встал между ними – так, что он оказался за моей спиной; я больше не видел его, а значит, не следил уже за его ритмом. Так правильно. Больше не нужно. Я и так почти чувствовал, как его пальцы, крепко державшие пистолет, становятся слабее; я почти видел, какие огромные у него сейчас глаза, и как в них отражается гигантская волна.
- Связь, - повторил я. – Она настоящая. Она не мы, и она не Лотос, но она настоящая.
Прицел его пистолета смотрел мне в затылок; несколько секунд, и он бессильно опустил руки. Я этого не видел – я знал, даже не оборачиваясь. Потому что мы – одно, целое, единое. Отражения друг друга. Её отражения.
- Вы окружены, - слышалось с улицы. – Сопротивление бессмысленно.
Мы звали её – теперь вместе, наш голос становился одним, и тогда она откликнулась. Огонь разгорался внутри меня, и теперь я точно знал, что она здесь; как её ладони когда-то касались моего лица – так дуновение ветра гладило языки пламени.
Окружены. Сопротивление бессмысленно.
Я не понимаю, откуда это становится мне известно, но знаю, что её тело здесь. У них. Знаю, что сейчас они окружают нас, а пройдёт час, или полчаса, или ещё меньше, и они сцепятся друг с другом. Потому что пришло время. Потому что они встретились – мы свели их, стравили, как бешеных собак. Потому что системе мешает Утопия, а Утопии мешает Чистилище.
И мы тоже мешаем.
И она.
- Вы окружены.
Окружены. Окружены. Как будто эхо звучит в полуразрушенных комнатах.
Я вижу, как пламя охватывает стены – и одновременно с ним их сносит поток воды. Они вместе, они не уничтожают друг друга, они сливаются в общий ритм, переплетаются, сплавляются воедино.
- Сопротивление бессмысленно.
Они не видят ни пламени, ни воды. И тем более не ощущают ветра, оживляющего их.
Они – земля.
Они смотрят на нас, и они – настоящие. Я больше не могу искажать их ритмы. Я не могу останавливать их, потому что мне кажется, что вместе с ними утихнет ветер, погаснет огонь, застынет ледяной глыбой волна, и небо треснет, как стекло, в которое попала пуля.
Я думаю об этом, и мне снова становится страшно.
Настоящие. Все они – настоящие. Были. Те, кого мы искажали. Те, с кем разрывали связь. Те, кого называли лишними элементами, обманом, иллюзиями. Мне страшно поднимать взгляд – как будто вместо потолка я могу увидеть там небо, уже разбитое на части.
- Ян!
Он всё знает, теперь знает, после того, как бросил оружие на каменный пол.
Я опускаю взгляд – пол усеян белыми осколками; я встаю на колени и начинаю собирать их в ладони, не замечая, как они ранят меня. И вижу, как Ян сжимает в кулаке такие же осколки, и по его пальцам течёт кровь.
Потом то, что было небом, рассыпается в серебристую пыль, собирается вместе, кружится, как снег; превращается в облака, которые ветер уносит вверх.
Сталкиваются снова вода и пламя – и тоже обращаются в тёплые облака, и поднимаются вместе с ветром.
Она вернулась.

@темы: Пишется...